Истоки и цели Второй Большой игры

29.11.2012

То, что называется Второй Большой игрой, здесь называется суперимпериализмом (Майкл Хадсон), что отсылает к уникальной роли американского доллара. Открытой целью во Второй Большой игре остаётся принесение преимуществ западной цивилизации – будь они плодами капитализма или коммунизма – в неразвитые государства и повышение благополучия «отсталых» народов.  Христианские миссионеры играли заметную роль – как и в Первой Большой игре – будучи служанками империализма. Но теперь они соперничали с мировыми коммунистическими и социалистическими идеалистами и – в тех колониях, которые могли достигнуть (хотя бы в некоторой степени) настоящей независимости – советниками из-за «Железного Занавеса», разделившего Европу.

Главной целью прежде конкурирующих в Первой Великой игре западных империй, теперь объединённых и находящихся под американской гегемонией, являлось объединение экс-колоний против коммунизма и захват основного контроля над рынком в соревновании с действовавшим советско-китайским хартлендом и антиколониальным движением, в то время как Советский Союз и его союзники старались подтолкнуть развивающиеся нации следовать более независимому курсу, выстраивать уравновешенную, самодостаточную экономику, которая была бы способна удовлетворить базовые социальные нужды, избегая традиционной колониальной роли поставщика сырья для капризного мирового рынка, на котором цены могут расти или падать с сумасшедшей скоростью, поочередно то обеспечивая неожиданную прибыль, то угрожая банкротством.

Эта игровая площадка сильно отличалась от площадки Первой Большой игры, давая небольшую надежду на то, что империалистическая модель зависимости может быть сломана антиимпериалистическими союзами и дальновидным планированием. Эта надежда появилась благодаря тому факту, что западные нации были вынуждены объединиться с Советским Союзом в 1941-1945 гг. и принять его антиимпериалистическую риторику, когда Вторая Большая игра начиналась. Как следствие, период с 1945 до 1980 года, хотя официально и мирный, был на самом деле периодом непрекращающихся потрясений, когда империализм оборонялся – особенно в 1950-1960-х годах, во время расцвета антиимпериалистической борьбы, когда социалистический и коммунистический революционный пыл охватывал весь земной шар. Даже в Западной Европе, оккупированной войсками США, появились коммунисты на важных постах в кабинетах коалиционных правительств после войны. Британия избрала лейбористское правительство в 1945 году, нацеленное на социалистические реформы, несмотря на авторитет лидера военного времени Уинстона Черчилля.

В течение нескольких лет было ощущение, что коммунизм сможет одержать победу по всему миру. Опыт военного времени США как плановой экономики показал жизнеспособность и преимущества социализма – такие как полная занятость и широкое социальное обеспечение – политической системы, которой союзникам приходилось пользоваться во время войны, чтобы обеспечить уступчивость рабочего класса и его консолидированность с их капиталистическими элитами для победы над нацизмом.
Кваме Нкрума из Ганы был одним из нескольких разбирающихся в западной политике и экономике харизматичных африканских лидеров, которые вели свои нации к независимости 1950-х, намереваясь строить социализм. Нкрума – президент, всё ещё считающийся «величайшим африканцем» - написал судьбоносное для Второй Великой игры сочинение «Неоколониализм: Последняя стадия империализма» (1965).

Но как раз когда союз с коммунистами трансформировал национальное и даже мировое сознание, империалистический истеблишмент готовился к полному изменению процесса и, будучи не в состоянии включить Советский Союз в империалистический послевоенный мировой порядок, развязыванию Холодной войны, чтобы победить его. Если подобные Нкруме не могли принять капитализм, они должны были быть свергнуты, что и произошло в устроенном ЦРУ перевороте в 1966 году.


Дни после Первой мировой войны были безмятежными для британских внешнеполитических стратегов. Британия могла разделить Ближний Восток, используя Лигу Наций как легитимирующее прикрытие, согласно своим планам Первой Большой игры. В результате Второй мировой войны опустошенные и бедные Британия и Франция быстро теряют свои колонии на Ближнем Востоке, а США, сильные, как никогда ранее, создают новые международные организации – Международный валютный фонд, Всемирный банк (основанный в 1944 году в Бреттон-Вудсе, Нью-Хэмпшир) и ООН (основанная в Сан-Франциско в 1945 году) ещё до окончания войны.

Но грозовые тучи уже были на горизонте, и США и Британия были вынуждены идти на компромисс с Советским Союзом при разделе Европы; кроме того, им нужно было изо всех сил стремиться к установлению контроля Запада над захваченными Японией колониями и удостовериться в том, что с недавних пор независимые британские «мандаты» остались действующими. Как ни парадоксально, откровенные колониальные проекты Первой и Второй мировых войн были подкреплены в первом случае Четырнадцатью Пунктами президента Вильсона, а во втором – американо-британской Атлантической Хартией Рузвельта и Черчилля, подписанной в 1941 году, с которой согласился Советский Союз, утверждавший, что самоопределение является правом всех людей, имея в виду, что колонии станут независимыми суверенными государствами, если этому должным образом «поспособствуют» их оккупанты-колонизаторы.

Архитектором того, что стало консенсусом имперской стратегии в Центральной Азии после 1945 года, был, что довольно любопытно, тот же Макиндер, который захватывал воображение британских империалистов до Первой мировой войны. Он опубликовал свою стратегию для нынешней американской империи, соответственно, не в королевском институте международных отношений, а в “Foreign Affairs” при  Совете по международным отношениям США, так как Совет стал к тому времени рупором американской внешней политики, а США явно отвечали за поствоенную имперскую повестку дня. «Если Советский Союз в результате войны станет завоевателем Германии, он получит роль самой большой континентальной силы на планете… силы, находящейся в самом выгодном со стратегической точки зрения оборонительном положении. Хартленд – самая большая естественная крепость на Земле».

Ситуация была страшна для американских стратегов. С сильными прокоммунистическими настроениями в мире в результате поражения нацистов, нанесенного в первую очередь Советским Союзом, шансы были невелики. Но Макиндер не слишком переживал и ожидал Холодной войны как не самое плохое для долгосрочных интересов империи явление. Он больше волновался по поводу возродившейся Западной Европы, где немцы преобразились, став двигателем процветания. Он прочитал Хаусхофера, вспомнил Рапалло и увидел реальную угрозу англо-американской империи не в опустошённой в то время России с сырой плановой экономикой и безжалостной диктатурой, а в независимой Европе, которая, не будучи тесно привязанной к США, могла стать постимперской социальной демократической альтернативой империи и достигнуть соглашения с Советским Союзом, открывая для себя евразийский хартленд. Он утверждал, что Западная Европа, прежде всего – возродившаяся Германия, будет главным вызовом послевоенной англо-американской гегемонии. Не имело значения – был Советский Союз всё ещё другом Вашингтону или уже противником в Холодной войне. Важно было сдержать Западную Европу и удерживать её в сфере влияния США после 1945 года .