Мы на центральной оси восстания

Выступление Н.В. Мелентьевой на вручении премии книге Дарьи Дугиной "Эсхатологический  оптимизм" на «Евразийском съезде философов» 17.02.2024

Книга «Эсхатологический оптимизм» составлена из текстов статей  выступлений, стримов, лекций и дипломных работ Даши. Трудно было нам, родителям, заметить на коротком расстоянии. что рядом  с  нами  формируется философ. Мы смотрели  в будущее и полагали, что ее рост и расцвет еще впереди. Но сейчас видно, что  написанное ею и есть  философская книга, с оригинальными мыслями, идеями и концептами, которые можно продумывать и развивать дальше.

В своем электронном Дневнике  который «Топи и выси моего Сердца» Даша писала: «Мы в этот мир заброшены… На нас -- долг и миссия… Нам нужна внутренняя  революция, революция  Духа…», и что «Мы -- на центральной оси вертикального восстания» .

Даша в первую очередь была  философом-традиционалистом. Платон и Христианское  богословие  были для главной идейной платформой. Даша  была  православным платоником с выраженной  идентичностью. Традиционализм  рассматривает историческое  движение не как однолинейный  прогресс, а как  серию циклов, в которых есть этапы деградации и регресса. В традиционалистской перспективе западноевропейское Новое время представлялось Даше процессом резкого упадка мысли, по сравнению с античной и средневековой, отпадения человека от смысла, утраты целей, а Постмодерн оказывался закономерным финалом цивилизационной дегенерации. Один год она училась во Франции, в  Бордо, проходя стажировку, и рассказывала нам, что в современной Франции, как и во всем мире, орбиты мышления постепенно все более сужаются, «большие нарративы» подвергаются уничижительной критике, занятия  философией намеренно превращаются в технический разбор микроскопических деталей. Широкие  обобщения не рекомендуются и позволены  только институализированным философам определенных рангов. Годовой философский курс в Университете Бордо, который  она посещала, в основном состоял в чтении диалога Платона «Государство», где большая часть времени посвящалась разбору нюансов интересной, но очень узкой темы, вроде «Проблема «разделенной линии» в диалоге Платона Государство»
Но не только измельчение интересов и внимание к деталям без учета общих закономерностей  характерно для постмодерна. Кажется, что постмодерн уже  преступил к запретам на культуру, на идеи, на философов, на мысль как таковую. Главными принципами Постмодерна  стали «ризома»  и «плато» -- символы плоскостной онтологии, анти-иерархии, отсутствии центра, распада  индивидуума на части. Будучи всецело верной Платону, Даша интересовалась этими  искаженными, опрокинутыми онтологиями Постмодернизма, стараясь разобраться в их подделках, расшифровать их иронию и понять, как устроены эти лживые, но в чем-то гипнотически притягательные теоретические построения, основанные на иронических протечках, сдвигах и трансгрессиях.

Наблюдая вокруг себя типичные продукты Постмодерна в ее поколении, окружении, среди знакомых, Дарья старалась как-то соотнести эти заведомо фрагментарные, фрактальные сущности со своими представлениями о цельной платонической личности. И при всех трудностях этого замысла, она никогда не опускала рук, привнося философию в самые обычные, подчас банальные человеческие  отношения и ситуации.

Даша выросла  в философской  семье и считала  мысль, ум, Логос – главными в жизни человека, Она полагала, что философия  должна  быть жизненной, страстной, наделенной светлой преобразующей силой. Логос должен быть связан с жизнью Души. Мышление должно идти рядом с чувством, проживанием событий, должно быть связанным с пониманием, герменевтикой, философствовать герменевтическими кругами. Философия – это своего рода алхимическое соединение и преображение фрагментов обыденной  жизни, трансмутация элементов, алхимическая варка, где сталкиваются пласты реальности,  тезисы и антитезизы и  осуществляется синтез понятий, концептов, узлов мышления, которые организуют и поддерживают порядок реальности.  Она считала, что истинное  мышление  есть, своего рода, производство и развитие живых понятий. Эти понятия надо сначала выловить из мутного потока впечатлений и затем оживить, акцентировать, сделать точкой  сборки, кристаллизации и консолидации Ума и умов. И Даша нашла несколько таких сияющих точек – концептов, которые интересны, объемны, и даже завораживающе ревелятивны.

Одним из таких концептов является «эсхатологический Оптимизм».

Что это такое ? Это героическая  этика конца, конечности человеческого бытия. Это понимание  того, что мы стоим лицом к собственному концу, к смерти человека и человечества. И это понимание со временем не смягчается, а обостряется и преодолевается трансцендентным актом Духа. Эсхатологический оптимизм – это другое название для  Трагического в античности, когда  маленький обреченный  герой вступает в борьбу  с роком и проигрывает, но сам факт его восстания наделяет бытие смыслом. В проигрыше содержится достоинство человека как вида. Эсхатологический  оптимизм – это не ожидание награды, вознаграждения за действие, а само действие, сам акт восстания, вопреки всему.

Еще одним концептом, который она заметила и выделила, наполнила плотью и мощью – это концепция Фронтира. Третья книга Даши, которая уже  подготовлена к изданию, называется «Русский Фронтир». Фронтир – это объемная, пространственная территория, это зона, место, топос, почти сакральные, где разрушаются старые формы и созидаются новые. В отличие от границ как разграничительных, запретительный линий, фронтиры – это  скорее соединяющие, разрешающие пространства. Фронтир – это особое место, где творится набросок дальнейшей судьбы народа, прорисовывается эскиз нашего русского будущего. На фронтире рассудок замутняется, Истина разлаживается, Красота оспаривается, но именно там войны и революции в конце концов переформатируют историю, рождают новые эпохи, с их ключевыми мифами, идеологиями и мировоззрениями. Фронтир – это поначалу смута  и неопределенность, это -- время, когда не вполне понимаешь, есть ли Бог и истина. Это серая зона со следами богов, со стражами порога -- как будто все они покидают свои земные уделы, а подлунные вещи впадают в хаос и начинают менять очертания и имена, не обращая внимание на нас, свидетелей.

Даша чутьем уловила, что прошлые и настоящие проекты жизненного пути нашей родины не вполне состоялись, и сегодня мы -- на перепутье, возможно, в некоем  междуцарствии, Interregnum. В марте 1924 года выйдет книга Д. Дугиной «Русский  фронтир», где будет об этом рассказано подробнее.

Еще одну тему Даша внимательно разрабатывала в своих исследованиях -- «слабого субъекта» в русской философии. Даша использовала образ «бедного субъекта» для описания особенностей  русской  идентичности. Это «бедность» или «слабость» является, с ее точки  зрения, не только минусом,  -- отсутствием жесткой рациональности и сильной  воли, -- но и достоинством. Русское сердце способно сострадать и сопереживать людям и миру, вбирая в свою всечеловечность бытие. В отличие от западного субъекта  который  атакует природу  в духе  Фрэнсиса  Бэкона или конкурирует с другими субъектами, в духе «человека-волка» Гоббса, русский субъект делает из своей  слабости свою силу, воссоединяет мир, делает его целостным, исцеляет его раны.

Жизнь Даши оборвалась в результате террористического акта, организованного украинскими спецслужбами. Но истинным инспиратором убийства нашей дочери был падший дух западной цивилизации с его специфической идеологией – либерализмом, и вытекающими из нее ценностями -- индивидуализмом, комфортизмом, культом потребления, прагматизмом, одномерностью, извращенным пониманием человека и его смысла. Даша попыталась лишь оппонировать этому тоталитарному дискурсу, претендующему на безальтернативный  глобализм.

Когда Цицерон потерял свою дочь Туллию, он отправился в  провинцию и писал утешительные письма. Мой философский плач по дочери и превратности ее судьбы неиссякаем. Но мне хотелось бы думать, что мои слова о Даше не просто «утешительные речи»,  и все это не только наша личная семейная трагедия, но что Дашина страсть к жизни и мысли, воля к совершенству и красоте, к духу и поэзии не оставят безразличными многих, и захватят их умы, чувства и помыслы. Захватят нас всех как духи Высокого и Возвышенного! И что можно надеяться на душевный отклик наших современников, особенно молодых, на интеллектуальное воодушевление, интеллектуальную страсть, эмпатию, солидарность тех, кто задумаются о себе, о Родине, о смысле жизни, счастье, воле, собственной аутентичности, промежутке между земным началом жизни и ее земным концом, о евразийстве, о войне, выборе нашей  Родиной своего пути, и о Победе.